13.02.2017 | Другие участники, ИНТЕРВЬЮ / ПЕРСОНЫ | 1 коммент. | Автор: Big Chief
В памяти кинозрителей он навсегда остался отважным и смышленым мальчишкой Хэппи, не раз выручаемым из беды вождем апачей Виннету или его белым братом Шеттерхэндом. Все свои кинороли хорватский актер Маринко Чосич сыграл в далеком детстве, а затем на долгие годы буквально исчез из виду. И вдруг — сенсация, господин Чосич нашелся! Он — известный шахматист, приезжавший еще в СССР на международные турниры, «человек мира», живущий в Загребе, на Кипре и в Праге. Он наслаждается жизнью, и ностальгия по прошлому – не его стиль…
Как он снимался в легендарных «майевках»? Куда он пропал и что же случилось с ним после кино? В своем эксклюзивном интервью Маринко Чосич ответил нам не только на эти, но и на многие другие вопросы.
– Дорогой Маринко, расскажите, как Вы попали на съемки фильмов по романам Карла Мая?
Еще до «Виннету» меня снимали на нашем телевидении, я записывался на радио. В 1963-м я сыграл главную роль в фильме «Опасный путь» (Opasni put), который получил в Венеции «Золотого льва». Меня уже знали не только в киноиндустрии, но и замечали на улице. Так я и оказался на съемках нового фильма «Среди коршунов», это, так сказать, работа по контракту. Мне было тогда десять лет. Потом точно так же я попал на съемки «Нефтяного принца». А вот в третью картину — «Виннету и полукровка Апаначи» меня уже пригласил сам режиссер Харальд Филипп. Потом случился большой перерыв. Кода мне стукнуло пятнадцать, я перестал сниматься совсем.
– Вы снялись в трех вестернах «про Виннету» у двух кинорежиссеров. Кто из них был ближе лично Вам?
Был еще Пауль Май, он как раз начинал снимать «Апаначи». Ко мне он очень хорошо относился. Но ближе был конечно же Харальд Филипп. Самого первого — Альфреда Форера — я помню плохо. В фильме «Среди коршунов» моя роль должна была быть длиннее, но на меня напала какая-то бродячая собака и чуть не разорвала руку. Она полностью перечеркнула мое участие в фильме – я надолго угодил в больницу. Произошло это в местечке Сухо полье. Та сцена, в которой Стюарт Грейнджер во время нападения бандитов хватает меня за шкирку и кидает в фургон, – это вот как раз было снято там, прежде чем на меня набросилась собака. Отметина на запястье осталась до сих пор. Каскадеры ринулись ловить эту собаку. А она — больная, бешеная. Помню, как Язо (хорватский каскадер Шиме Ягаринец) пытался схватить ее на скаку со своего коня. Ловили ее очень долго. Дальнейшее я не видел, но вероятно ее пристрелили. Вот так я выпал из съемок насовсем. В фильме смонтировали только то, что успели снять со мной раньше. Кстати, травмы в кино меня преследовали часто. Один раз мы вместе с Пьером Брисом упали вместе с лошадью, которая сначала встала на дыбы, а потом опрокинулась прямо на нас. А в фильме «Опасный путь» я умудрился сломать левое предплечье. Во время дальнейших съемок мне приходилось все время скрывать гипс, который не должен был попадать в кадр…
– Вы вспомнили Стюарта Грейнджера, Пьера Бриса. А что Вы можете еще рассказать о них и о Лексе Баркере?
Тогда я был слишком мал, чтобы судить о них. Конечно же, мы не были друзьями. Каждый из них был по-своему хорош. Может быть, за исключением Стюарта Грейнджера. Все они заботились обо мне, всегда пытались помочь. Я вел себя естественно, но в то же время ответственно, потому что уже тогда был вполне самостоятельным.
– В последнем вестерне — «Виннету и полукровка Апаначи» Ваша роль оказалась самой большой…
После «Апаначи» моя дальнейшая карьера в кино могла пойти по восходящей. Харальд Филипп планировал для меня одну из главных ролей в следующем своем фильме. Там и любовь к какой-то девушке, и все такое. Он был сильно разочарован, когда я отказался.
– Я знаю, что шахматы для Вас – вещь более важная, нежели кино. Во время съемок Вы уже умели играть?
По-настоящему я начал играть только в четырнадцать лет. По окончании школы, где-то месяцев через шесть, стал чемпионом Хорватии. Раньше я просто играл дома, ни в какие шахматные клубы не ходил. Так случилось и во время съемок в «Нефтяном принце». Режиссер Харальд Филипп привез из Америки некоего специалиста по трюкам. Тот как-то заметил, что знает, как надо играть в шахматы. Не помню, как это произошло, но мы сели играть с ним во время перерыва. Вокруг собралось много зрителей, и ему было стыдно проиграть такому мальчишке, как я. Он, видимо, хотел сыграть легко, ради удовольствия, но допустил несколько ошибок, потому и проиграл. Потом Харальд Филипп подошел ко мне на съемочной площадке и сказал: «Любишь турниры? Победил – и быстро назад!» Он посчитал, что наш перерыв во время игры слишком затянулся. На самом деле он искренне любил меня, а я – его.
– Что Вы испытали, через 50 лет оказавшись на местах съемок?
Скажу честно, взрыва эмоций не ощутил. Может это случится позднее, через какое-то время. Все эти 50 лет я бывал в других местах, не только в Хорватии, колесил по миру. А здесь за такой долгий срок многое изменилось. Деревья, равнины и камни где-то похожи, где-то не очень. Вот сегодня железная дорога под Раштевичем выглядит уже не так, как тогда. А вот узкий каньон, откуда она выходит и где Миха Балох падал под колеса поезда, как будто совсем не изменился. Его узнать очень легко.
– А Вы ни с кем раньше не встречались из съемочной группы?
Встречался с нашими каскадерами. Иво Криштоф, их шеф. Шиме Ягаринец… Знаете, я хорошо помню каскадеров во время съемок, как они обходились с лошадьми. Бывает, мы встречаемся в Загребе за чашечкой кофе. Иво Криштоф все еще в отличной форме. До сих пор он шеф-каскадер, до сих пор великолепно управляется с лошадьми, работает днем и ночью.
– Он ведь тоже принимал участие в съемках нового немецкого «Виннету»…
Да, да. Трудно представить кого-либо другого в Хорватии, кто бы лучше него в кино управлялся с лошадьми.
– А Вы не помните каскадера Луку Кнежевича? Он жил в Загребе, но его, к сожалению, уже нет с нами.
Наверное, да. Но не под полным именем, а под кратким. У каскадеров приняты прозвища, краткие имена: «Иво», «Язо», «Звоне» и тому подобное.
– Его называли Луйо…
Вероятно я не знал его по имени, но, скорее всего, мы общались.
– Интересно, а сами себя Вы раньше в кино видели?
Кое-что видел тогда, но все три экранизации Карла Мая в новом качестве я впервые посмотрел только на компьютере в английской версии. Обо мне в то время больше знали в ФРГ, нежели у нас, в Югославии. Тогда ведь не было ни видео, ни DVD-дисков. Когда я говорил, что снимался, мало кто верил. Никаких тебе доказательств. Мне тогда не удалось посмотреть все фильмы, в которых я снимался. Вот наглядный пример. Я отработал в одном проекте (не «про Виннету»). По окончании мне никто ничего не сказал, не позвонил, не пригласил на премьеру. Фильм я так никогда и не увидел. Я имею в виду ленту «Любовь в Загребе», снятую режиссером Анте Бабайя. Закончились съемки, и все – ни слуху, ни духу. И вот через десятки лет читаю в своей фильмографии, что, оказывается, был такой фильм, только назывался он уже просто «Любовь» (Ljubav, 1963). Ему изменили название, и я его так никогда и не увидел. Вообще, мне удалось сняться еще в нескольких телевизионных драмах. Знаете, такое до сих пор случается – нет-нет, да и увидишь себя вдруг по телевизору в каком-то еще забытом и неоткрытом для меня старом фильме.
– Вы не жалеете, что расстались с кино?
Меня до сих пор об этом спрашивают, да я и сам задаю себе этот вопрос. Точного ответа сегодня уже и нет. В то время для ребенка кино было тяжелой работой. Честно говоря, я устал. Приходилось работать по 16 часов в день. О том, чтобы поиграть со сверстниками, даже мысли не возникало… Те несколько фильмов за шесть-семь лет оказались для меня очень большой нагрузкой. Семья у меня не актерская, жизненные интересы совсем другие. Когда я закончил гимназию в 17 лет, мне надо было учиться дальше. Так я прошел через электротехнический факультет в университете Загреба, затем пару лет проработал в электротехнике. В жизни пришлось сменить много разных профессий. Пять с половиной лет проработал в Бразилии, вел так называемые протоколы. То есть – приезжают делегации из России, Китая, Бразилии или еще откуда, а ты даешь советы по этикету: чего ни в коем случае нельзя делать, если приехали, например, гости из Китая или из Саудовской Аравии, ну и так далее… Затем был занят в туризме. В какой-то момент стал спортивным журналистом, лет 15 поработал на разные известные СМИ…
– А шахматы?
На Кипре у меня есть специальная школа иностранных языков. Обучение языку через шахматы. Хочешь учить французский? Да! А играть в шахматы? Да! Тогда делай это по-французски. А может хочешь по-итальянски? Хорошо, тогда по-итальянски. Ты собираешься сделать ход? Так сначала объясни мне — какова цель, расскажи свою идею. Объясняй по-итальянски или по-французски в зависимости от твоего выбора. В данном случае язык более важен, шахматы вторичны. Шахматы – только метод, чтобы научиться чему-либо. Вот такая моя безумная идея. На самом деле шахматы — это мое хобби.
– Расскажите, чем Вы занимаетесь сейчас?
Сейчас? Наслаждаюсь жизнью! У меня четверо детей и прекрасная жена, она тоже из Загреба. Я познакомился с ней, когда мне было 30 лет. Сегодня она – директор фирмы в Ларнаке на Кипре. Скоро она выйдет на пенсию, и мы продолжим наслаждаться жизнью вместе, пока позволит Всевышний…
Отличная статья! Интересно окунуться в то самое время, когда создавался сериал про Виннету! Воспоминания людей, участвующих в съемках, всегда интересны.