Гордана Цейтц-Чеко: «Этого прыжка не было в сценарии»

Это произошло совершенно случайно, но довольно забавно. Как-то мы в Шибенике с двоюродным братом пошли в кино на вечерний сеанс. Я и не подозревала, что в то же самое время, неподалеку от тех мест, где я живу, снимается какой-то фильм. Так вот, ко мне неожиданно подошел незнакомый человек и спросил, какой у меня рост. Ну, я ответила, что его это вообще не касается. Но он продолжал настаивать, и тогда я крикнула ему, чтобы отвязался: «Метр семьдесят два!» Ну, собственно, это была правда. Тогда он сказал, что ищет девушку с актерскими данными, которая могла бы заменить заболевшую актрису Далию Лави, игравшую индианку в одном фильме. И вот, он, мол, во мне нашел ту, которую искал. Но я, конечно, не собиралась ему верить. Он пытался убедить и заинтересовать меня. Я — ни в какую! Разговор затянулся. Мой брат уже начал сердиться и встал между нами. Но человек оказался очень настойчив: «Поверьте мне, пожалуйста, очень вас прошу! Нам нужна именно такая девушка, как вы!»

У меня тогда были темные и очень длинные волосы, вот досюда (Гордана показывает рукой сильно ниже плеча). Как выяснилось, именно такие были нужны для фильма, но об этом я узнала позже. Незнакомец предложил: «Пойдемте к отелю «Ядран». Там сейчас все: продюсер, режиссер, актеры. Вы все увидите сами». В итоге, вместо кино мы пошли в отель «Ядран», который и сегодня стоит на набережной. Там действительно находились все: и Лекс Баркер, и многие другие. Как только я вошла, они сразу: «Да, это она!»… Потом со мной переговорили, все рассказали. И я впервые в жизни подписала контракт, естественно, ничего не читая. Мне сказали, что завтра утром в девять часов за мной заедут на машине, и я должна быть готова. После я позвонила в школу – кстати, разумно сделала, — сказала, что заболела и не приду.

Утром я вышла на улицу заранее и стала ждать. Но никто не приезжал. Нет и нет, нет и нет… Ох, что-то здесь определенно не так… И вот, наконец, подъезжает комби. Меня приглашают внутрь. Через некоторое время мы оказались у водопадов Крка. Там я провела почти целый день. Кругом сновали люди: группы операторов, статисты, еще кто-то. Что все это значит? Меня подвели к жилому фургончику Далии Лави. У нее была маленькая собачка. Мне сначала сказали присмотреть за ней. «Ага, вот, значит, какова моя роль!» — подумала я. Но это продолжалось недолго – я передала вахту кому-то еще. На этом первый день закончился.

На следующий день за мной заехали снова. В этот раз меня одели, разукрасили в «индейские» коричневые тона. Парика не понадобилось, мои волосы подошли. Ну, собственно, вот тут мне, наконец, и сказали, что я должна прыгнуть в водопад. Потом я узнала, что этого прыжка в воду даже не было в сценарии! Представляешь? Режиссер меня спросил, смогу ли я прыгнуть в воду. Я посмотрела вниз – хм, наверное, нет. Ну, хорошо, раз надо, прыгну. Знаешь, я потом спокойно без покрывала прошлась по мокрым камням и рискнула нырнуть в бешеный поток вниз головой. Получилось все неожиданно хорошо. Я должна была повторить прыжок, но этого не случилось. Позже я участвовала еще в нескольких сценах фильма и могла познакомиться со съемочной группой, с актерами. Для меня это была настоящая радость и большое удовольствие. Вот так я пришла в кино. Или кино — ко мне, что более верно.

Все происходило в конце сентября, вода была холодной, но не так, чтобы очень. Сначала в воду прыгнул статист, каскадер. Он проверил глубину, прощупал, где камни. Я прыгала уже после него. Вообще, Крка очень коварная река. Каждый год кто-то тонет. Можно нырнуть и не вынырнуть.

Знаешь, страха не было. Ведь говорят же: делай, не задумываясь, тогда получится. Тогда я так считала, об опасности и не думала. С нынешним моим мышлением я, конечно, не стала бы прыгать.

Да, прыгнуть еще раз я отказалась. Ну, во-первых, я была голышом и, конечно, очень не хотела, чтобы на меня еще раз глазело столько людей. Кстати, перед прыжком ассистент в громкоговоритель объявил: «Внимание, внимание! Всех, незанятых в сцене, прошу покинуть площадку!» Людей удалили за пределы зоны съемок. Но лучше бы он этого не объявлял во всеуслышание, поскольку среди персонала были и местные. В моем маленьком городе для меня это обернулось катастрофой. Да, правда! У меня позже возникли проблемы, но я все это вынесла.

Она в любом случае не стала бы прыгать. Не собиралась. Может быть, потому что испугалась или еще по какой причине. Все было спонтанно, прыжок заранее не предусматривался, поэтому «спасибо» мне она не сказала. Потом мы хорошо посидели вместе, но она, конечно, вела себя как «звезда».

Очень часто. Несколько раз мы вместе с ними и с другими актерами ужинали после съемок, кое-кто из них выпивал… Но мой брат всегда был рядом. Они оказались очень приятными людьми. Запомнились и другие английские, американские актеры. Выделялся итальянец Рик Батталья, и еще один исполнитель из Испании или Италии, – забыла его имя, – который играл солдата в синей униформе (возможно, Гордана имеет в виду испано-уругвайского актера Густаво Рохо, сыгравшего капрала Буша, или итальянца Андреа Скотти, исполнившего роль сержанта Флэннера), с ним мы часто пили кофе. Да все они были галантны и почему-то постоянно хотели меня защитить… Не разрешали мне куда-либо уходить со статистами или каскадерами, потому что те по вечерам выпивали и курили…

Пьер был прекрасным человеком. Его характер я, конечно, не знаю, поскольку это все внутри, но внешне он был очень симпатичным, доброжелательным человеком, всегда улыбался. Эти его ямочки на щеках… Я никогда не видела его рассерженным. Если Лекс Баркер мог брюзжать на своего коня, то Пьер — нет. Мне кажется, у него была тонкая душа. Но это чисто внешнее восприятие. А вот что на самом деле было у него внутри, никто не знает.

С Гойко Митичем я тоже познакомилась в Шибенике во время съемок фильма «Олд Шеттерхэнд». Тогда он был простым крестьянским парнем. Я думала, что он черногорец. Выглядел он привлекательно, а позже стал знаменитым и еще более привлекательным мужчиной. Но к Пьеру Брису у него тогда была некая ревность. В разговоре я ему на это заметила: «У него уже есть имя, а у тебя нет». Относился он ко мне чуть свысока. Свысока – в том смысле, что я постоянно находилась среди актеров, а он всегда вместе с каскадерами. «Ты всё с Пьером и с Лексом …» — говорил он мне. Однажды мы еще встретились в гавани Шибеника, но все это было как-то не так… Потом я надолго потеряла его из виду. Через несколько лет, когда я оказалась в ГДР, где мы снимали фильм для телевидения ФРГ, я совершенно случайно увидела знакомое лицо. Ах, да это же Гойко Митич! Мы созвонились, увиделись, и это было уже не так плохо. А вот когда мы увиделись в прошлом году, я сразу заметила, как он сильно изменился. Я помнила его таким юным… это его «моё эго» и тому подобное… Он стал другим человеком. Каждый рассказал чуть-чуть о себе. Он стал совершенно другим…

Да, но когда я уехала в ФРГ, то понятия об этом не имела и уже потом была сильно удивлена.

Он был латиноамериканцем, очень приятный человек.

Да, это можно было назвать «языковым салатом». Потом голоса актеров дублировались.

Когда фильм вышел на экраны Югославии, конечно, кое-кто из жителей Шибеника смог его увидеть. Стали раздаваться голоса: «Как же так, Гордана голая прыгает в воду…» Мой брат тогда очень злился. Я сама, конечно, дико боялась, что будет, когда фильм привезут в Шибеник. Тогда вообще проходу не дадут! И вот, когда фильм в первый раз должны были показать в Шибенике, я перед сеансом подошла к киномеханику, которому предстояло крутить кино, и попросила вырезать эту короткую сцену. Он замахал руками: «Нет, ты что? Я не могу этого сделать!» Я не уступала: «Вот тебе деньги, вот тебе все, только прошу, сделай это ради меня!» В конце концов, он сдался и вырезал маленький кусочек. На экране демонстрировался только фрагмент, где я ступаю по камням. При этом видны только мои ноги. И вот, когда весь Шибеник ринулся в кино, многих постигло глубокое разочарование…

Но фильм шел в Задаре, Сплите и в других крупных городах, и некоторые наши местные потом уверяли других: да, да, была сцена, где она голая прыгает в воду! Со временем, конечно, страсти улеглись.

Нет, как совместный фильм.

Не знала. Интересная информация.

Не так часто, как в Германии. Тогда я видела в кино не все фильмы, а по телевизору их, вообще, редко крутили. Могу сказать, что позже я посмотрела почти все экранизации Карла Мая, кроме третьей части «Виннету». Всем им свойственны одинаковые клише и сюжеты, развивающиеся по определенным канонам.

Нет, потом я очень долго никак не была связана с киношниками, потому что еще ходила в школу. Позже я стала играть в театре Шибеника, что на площади Короля Држислава. Там давали все: от Шекспира до народных пьес. Я очень хотела учиться в Белграде, но мои родители были категорически против. Однажды я оказалась на международном кинофестивале в Пуле. Меня пригласили туда как югославскую «Мисс Фото» (Miss Fotogena). После фестиваля меня неожиданно пригласили в фильм Велько Булайича «Битва на Неретве» (Bitka na Neretvi, 1969). Мне прочили роль медсестры, которую в итоге сыграла Милена Дравич. Моя семья в очередной раз сказала: «Нет!» Потому что считалось, что за юными девочками, попадающими в мир кино, по пятам шла дурная слава. Мол, играй в театре, а в кино ни ногой! Такое было время, и я должна была слушаться…

Некоторое время я оставалась в Шибенике. Потом так сложилось, что я уехала в ФРГ.

Да, в ФРГ я вышла замуж. Там попала на телевидение, выступала на канале WDR. В то время были модны так называемые «персональные шоу». Затем меня пригласили в театр в Вуппертале, но там не сложилось, потому что оба моих ребенка были совсем маленькими. Тут и мой муж сказал, чтобы я выбирала: театр, карьера или семья… Естественно, семья перевесила, но в итоге это ее не спасло. После развода я решилась поработать в модельном бизнесе, в котором неплохо себя чувствовала. Позже была занята в хорватской редакции радиостанции Deutsche Welle…

Нет, моя родина здесь. Конечно, я благодарна Германии за то, что смогла там сделать карьеру на радио и телевидении. Эта страна для меня очень важна – ведь мои дети сейчас там. Но я остаюсь здесь.

Когда я приехала в ФРГ, не знала по-немецки ни слова. Могла только сказать: «Ich liebe dich». Первый год с моим бывшим мужем я разговаривала только по-английски. Потом моя теща проявила инициативу. Ей захотелось, чтобы мы с мужем понимали друг друга лучше. Тогда я пошла в языковую школу, где многому научилась. Это была частная школа, где учили немецкому с самых азов. Каждый день диалоги, разговоры… И все-таки это не язык моей матери.

Ну, только когда сильно стараюсь…

Во времена социалистической Югославии она учила в школе русский как иностранный. Ходила в гимназию, там учила русский и еще латынь. Потом стала писать стихи. Естественно, она любила и любит Россию, потому что во время 2-й Мировой войны вы нам помогали бороться с немцами и итальянцами. Вообще, по профессии, она инженер-агроном. 11 лет жила в Австралии. Потом вернулась, какое-то время работала менеджером в отелях, потому что очень хорошо знала итальянский, русский, немецкий и английский. Мне она очень дорога. Она часто заменяла мне родителей, приезжала в Шибеник и заботилась обо мне.

Бабушка с дедушкой были людьми простыми, всю жизнь провели «на земле». У них были большие поля и виноградники, они выращивали фикусы… В детстве я никогда не испытывала голода, всегда в доме были яйца, молоко и все необходимое. Мой брат, который живет в Швеции, и мои бабушка с дедушкой всю жизнь верны сельскому труду. Никаких университетов и высших школ. Хотя старики всегда очень хотели, чтобы их дети учились…

Ох… Мой развод был очень тяжелым. При этом хуже всего было моим детям. Мне пришлось пойти на такой шаг, потому что всегда верила в лучшее. Думала, что после дождя из-за туч обязательно выглянет солнце. Было очень тяжело одной в Германии с двумя детьми. Но я все время себе твердила: ты должна это сделать! И мне это удалось. Я много работала: стюардессой в аэропорту, потом фотомоделью и актрисой, все время зарабатывая деньги ради моих детей. Мне повезло, я справилась. Тогдашний мой девиз: «Если сегодня плохо, завтра будет лучше». Я много ездила с детьми, мы посмотрели всю Европу. Я всегда пыталась обеспечить их всем необходимым. Знаешь, видимо, потому они и выросли такими избалованными (смеется).

Моя сила во мне самой. Я всегда верю в ангела-хранителя, что меня оберегает в опасной ситуации. Он всегда со мной… Моя сила – вера в то, что все будет хорошо. Я оптимист и не из тех, кто вздыхает: у меня тут болит, там болит… Я много занимаюсь спортом, питаюсь здоровой пищей.